Как мы читаем "квассиков"

http://maria-gorynceva.livejournal.com/79271.html

"Анну Каренину" я очень люблю. Каждое лето у меня ритуал: в жаркий полдень, когда на улице не продохнуть от жары и пыли, лечь на диван и перечесть этот роман. (Можно с кистью винограда. Можно с бутылочкой холодного пива и колбасками. Можно с помидором и хлебом со сметаной.) Он невероятно зримый и уютный - да-да, уютный, несмотря на трагический финал основной сюжетной линии. Но оплотнённое описание персонажей, их быта и занятий делает вымышленный мир Толстого совершенно реальным, а потому трагическое в нём уравновешивается идиллическим - совсем как в жизни.

Читать "Анну Каренину" я начала с 16 лет. Первый раз я прочла её, сидя на каких-то высоких строительных козлах под старым каштаном, что посажен был ещё моим прадедом, над помидорно-картофельными грядами. После этого я успела перечесть его раза три или четыре, а если не целиком, а избранными фрагментами, то и больше. И вот, на пятом курсе, когда полагалось погрузиться в русскую литературу XIX века, я опять взяла в руки "Анну Каренину", чтобы посмотреть, как в ней Толстой "любил мысль семейную". Читала по привычке, дочитала до сцены возвращения Каренина домой после рокового признания Анны в карете и вдруг... Вдруг глаз мой споткнулся о следующие строчки:

Алексей Александрович велел подать чай в кабинет и, играя массивным ножом, пошел к креслу, у которого была приготовлена лампа и начатая французская книга о евгюбических надписях. Над креслом висел овальный, в золотой раме, прекрасно сделанный знаменитым художником портрет Анны. Алексей Александрович взглянул на него. Непроницаемые глаза насмешливо и нагло смотрели на него, как в тот последний вечер их объяснения. Невыносимо нагло и вызывающе подействовал на Алексея Александровича вид отлично сделанного художником черного кружева на голове, черных волос и белой прекрасной руки с безымянным пальцем, покрытым перстнями. Поглядев на портрет с минуту, Алексей Александрович вздрогнул так, что губы затряслись и произвели звук "брр", и отвернулся. Поспешно сев в кресло, он раскрыл книгу. Он попробовал читать, но никак не мог восстановить в себе весьма живого прежде интереса к евгюбическим надписям. Он смотрел в книгу и думал о другом.
("Анна Каренина", ч. III, гл. XIV)

Слово "евгюбический" звучало невероятно смешно. Книга была французская, и я полезла во французско-русский словарь. Слова eugubique в нём не было. Примечаний в нашем издании романа тоже не было. Спросила у мамы. Мама вообще не помнила, где в "Анне Карениной" такое слово. Не знали и мамины знакомые-книгочеи.

Слово, однако же, прилипло намертво. Мне почему-то показалось, что оно прекрасно подходит соседскому котёнку Мише, по прозвищу Сатана. Конечно же, евгюбический - это такой чёрный, мохнатый, растрёпанный и урчащий. Кроме того, словечко это, подобно дериватам от матерного корнеслова, наполнялось смыслом сугубо в зависимости от контекста, обозначая нечто странное, непонятное, поразительное, отталкивающее, смешное, нелепое, ненормальное неловкое, просто плохое ("Чувствую я себя как-то евгюбично") и просто необычное ("Фильм несколько евгюбический").

В силу своего необычного звучания оно стало набирать популярность - уже слышалось в нашей 791-й группе и среди исполнителей фольклора будущего ансамбля "КрАсота", где я тогда пела. Одна моя подруга уже решила ввести для обозначения личностей "дятловатых" слова "евгюб" и "евгюбка".И тут до меня дошло,что не только можно, но и нужно спросить у наших преподавателей - факультет-то гуманитарный! И первый, у кого я спросила, что такое "евгюбические надписи", был профессор О., читавший у нас курс русской литературы XIX века. Услышав мой вопрос, О. захихикал, как-то странно скосил глаза и ответил, что он про такие надписи вобще впервые слышит. О.специализировался по романам Толстого и даже написал монографию по ним.

Я стала приставать к другим преподавателям - и литературоведам, и лингвистам, но реакция была всегда одна - безмерное удивление. Задавать вопросы о евгюбических надписях всем, кто подвернётся под руку, сделалось у меня чем-то вроде развлечения.

Но вот однажды на каком-то семинаре (не помню, что за языковые семинары были у нас на пятом курсе) наша суровая семинаристка Галина Ивановна Павлова, тоже допрошенная мною ранее на предмет евгюбических надписей, вдруг сказала:

- Оля, вот вы хотели знать, что такое евгюбические надписи...

Группа, уже прочно усвоившая загадочное слово "евгюбический" замерла, заинтригованная, а я так даже слегка похолодела: неужели у этого слова и разгадка существует?!

- Так вот, - продолжала Галина Ивановна назидательно, - есть такой хороший справочник, как толковый словарь Брокгауза и Ефрона. Очень советую почаще в него заглядывать.

Мне стало стыдно: я ведь столько раз залезала и в Брокгауза с Ефроном, и в энциклопедический словарь "Гранат" для своего диплома, так почему же я не догадалась посмотреть там слово "евгюбический"? То ли не верила, что оно реально может что-то означать, то ли втайне не хотела сужать дипазон смыслов, который так хорошо укладывается в бессмыслицу.

А Галина Ивановна взяла какой-то листочек и безжалостно зачла примерно следующее:

Игувинские таблицы, Евгубинские таблицы, археол., семь медных досок с умбрскими надписями. В 1444 г. найдены в Губбио (древн. Iguvium, среднев. Eugubium); важнейший памятник древнеиталийских диалектов (умбрские письмена и язык). См. Breal (1875) и Bucheler, “Umbrica” (1883).
http://slovari.yandex.ru/dict/brokminor/article/19/19241.html ,чуть подробнее здесь: http://www.be.sci-lib.com/article117811.html.

Вот так, какие-то скучные таблицы. Пусть даже с умбрскими надписями. И, насколько помню, относились те надписи к IV - II веку до н.э. Содержали предписания жрецам. Так загадочное слово, потеряв покров тайны, ушло из нашего обихода. Однако сколько ж это людей, причём филологически подкованных, пропустило это непонятное слово мимо глаз своих! Да и до сих пор, я знаю точно, пропускают...